Тревожность, суицидальный риск и личностные особенности у студентов медицинского вуза

Обоснование. Распространённость тревоги, депрессии, личностных особенностей и низкого качества жизни среди студентов медицинских вузов способствует формированию суицидального поведения.

Цель исследования. Выявление связи между выраженностью тревоги, безнадёжности, личностными особенностями и суицидальным риском у студентов Иркутского государственного медицинского университета.

Методы. Обследованы студенты 3-го курса лечебного факультета Иркутского государственного медицинского университета (n = 61), средний возраст – 19,7 ± 2,2 года. Использованы шкалы самооценки уровня тревожности Спилбергера – Ханина, Шихана, личностный опросник Шмишека – Мюллера «Акцент 2-90», шкала безнадёжности Бека.

Результаты. По шкале Спилбергера – Ханина реактивная тревога достигала умеренных значений у 57,3 % студентов, выраженная тревога – у 32,8 %, отсутствие тревоги – у 9,8 %. Личностная тревога характеризовалась умеренными значениями у 52,5 % человек, выраженная тревога – у 45,9 %, отсутствие тревоги – у 1,6 %. Умеренные и выраженные значения реактивной и личностной тревоги встречались статистически значимо чаще (р = 0,000) по сравнению со студентами с отсутствием тревоги.

По шкале Шихана клинически выраженная тревога отмечалась у 47,5 % обследуемых, тяжёлое тревожное расстройство – у 4,9 %, отсутствие тревоги – у 47,5 %. Статистически значимо чаще выявлялись выраженная тревога и отсутствие тревоги по сравнению с тяжёлым тревожным расстройством (соответственно, р = 0,000).

К личностным особенностям студентов с наличием тревожности отнесены гипертимность (низкий и нормативный уровень), педантичность (низкий, нормативный уровень и уровень выше нормы), возбудимость (нормативный уровень), дистимия (пессимизм и драматизация), циклотимность (неустойчивое настроение), низкий уровень интроверсии и экзальтированности.

По шкале Бека безнадёжность у студентов выявлялась в 27,9 % случаев (лёгкая – в 16,4 %; умеренная – в 9,8 %; тяжёлая – в 1,6 %). Критерий безнадёжности чаще выявлялся у студентов с выраженной ситуативной и личностной тревогой по шкале Спилбергера – Ханина (соответственно, у 50 % и 39,3 %; р = 0,009); по шкале Шихана выраженная тревога и тяжёлое тревожное расстройство выявлялись, соответственно, в 51,7 % и 66,7 % случаев без статистически значимой разницы.

К личностным особенностям студентов с критерием безнадёжности отнесены застреваемость, педантичность (нормативный уровень и уровень выше среднего); циклотимность в виде неустойчивого настроения, демонстративность, возбудимость (нормативный уровень), дистимия в виде попыток отрицать трудности, экзальтированность (средний уровень), интровертное направление личности.

1. Деревянных Е.В., Балашова Н.А., Яскевич Р.А., Москаленко О.Л. Частота и выраженность тревожно-депрессивных нарушений у студентов медицинского ВУЗа. В мире научных открытий. 2017; 9(1): 10-28. doi: 10.12731/wsd-2017-1-10-28

2. Руженкова В.В., Руженков В.А., Шкилева И.Ю., Шелякина Е.В., Сидякина Я.В., Науменко Н.М. Влияние учебного стресса на проявление тревожных и тревожно-фобических расстройств у студентов-медиков 1 курса. Научные ведомости БелГУ. Серия Медицина. Фармация. 2018; 41(2): 305-316. doi: 10.18413/2075-4728-2018-41-2-305-316

3. Colbert-Getz JM, Fleishman C, Jung J, Shilkofski N. How do gender and anxiety affect students’self-assessment and actual performance on a high stakes clinical skills examination? Acad Med. 2013; 88(1):44-48. doi: 10.1097/ACM.0b013e318276bcc4

4. Mayer FB, Santos IS, Silveira PSP, de Souza ARND, Campos EP, et al. Factors associated to depression and anxiety in medical students: a multicenter study. BMCMed Educ. 2016; 16(1): 282. doi: 10.1186/s12909-016-0791-1

5. Hope V, Henderson M. Medical student depression, anxiety and distress outside North America: a systematic review. Med Educ. 2014; 48(10): 963-979. doi: 10.1111/medu.12512

6. Beck TA, Steer RA, Kovacs M, Garrison B. Hopelessness and eventual suicide: A 10-year prospective study of patients hospitalized with suicidal ideation. Am J Psychiatry. 1985; 142(5): 559-563. doi: 10.1176/ajp.142.5.559

7. Maniou M, Klisiaris C, Zyga S, Tsikritsakis G, Anathreptaki K, Togas C, et al. Anxiety and suicidality risk in primary care in general population. Am Res J Nurs. 2017; 3(1). doi: 10.21694/23792922.17007

8. Enns MW, Cox BJ, Inayatulla M. Personality predictors of outcome for adolescents hospitalized for suicidal Ideation. J Am Acad Child Psy. 2003; 42(6): 720-727. doi: 10.1097/01. CHI.0000046847.56865.B0

9. Babarakhimova SB, Abdullaeva VK, Sultonova KB, Abbasova DS. Role of psychological research of suicidal behavior in adolescents. Sciences of Europe. 2019; 2(36): 52-55.

10. Сыроквашина К.В., Дозорцева Е.Г. Психологические факторы риска суицидального поведения у подростков. Консультативная психология и психотерапия. 2016; 24(3): 8-24. doi: 10.17759/cpp.2016240302

11. Романенко А.А., Саенко Д.М., Разуваева Т.Н. Тревожность как фактор возникновения суицидального риска у подростков. Коллекция гуманитарных исследований. 2018; 2(11): 59-65.

12. Slavin SJ, Chibnall JT. Finding the why, changing the how: improving the mental health of medical students, residents, and physicians. Acad Med. 2016; 91(9): 1194-1196. doi: 10.1097/ACM.0000000000001226

13. Любов Е.Б. Клинико-социальное бремя близких жертвы суицида: если бы… Суицидология. 2017; 8(4): 56-76.

14. Морозова И.С., Борисенко Ю.В., Евсеенкова Е.В. Современное состояние исследований риска суицидального поведения личности. Общество: социология, психология, педагогика. 2019; (10): 83-91. doi: 10.24158/spp.2019.10.11

15. Батаршев А.В. Базовые психологические свойства и самоопределение личности: Практическое руководство по психологической диагностике. СПб.: Речь; 2005.

16. Вигдорчик М.И. Психодинамический подход к проблеме акцентуаций. Кемерово; 1995.

17. Леонгард К. Акцентуированные личности. Ростов-наДону: Феникc; 2000.

18. Белобрыкина О.А., Солоницына М.А. Диагностическая информативность методики «Шкала безнадежности» А.Т. Бека: проблемы практического применения. PEM: Psychology. Educology. Medicine. 2019; (1): 34-61.